Из-за карантина наша жизнь изменилась. Мы вынуждены жить в новых условиях, приспосабливаться к новой реальности. Вынуждены, потому что никто это осознанно не выбирал. Главной задачей сегодняшней новой жизни является обеспечение безопасности и сохранение здоровья своего и своих близких. Никогда ранее в моем опыте эти задачи не были так осязаемы и первостепенны, хотя история знает массу таких примеров.

Я наблюдаю за собой, прислушиваюсь к мыслям, чувствам и понимаю, что переживаю ни страх, ни панику, ни напряжение, а печаль. Глубокую, тихую печаль. Я не могу спрогнозировать, что будет потом, точнее какой будет моя жизнь потом, как я буду реагировать, поскольку поменялась не только моя жизнь , но и жизнь многих людей на планете, которые как-то были связаны со мной. Я знаю в какие периоды своей жизни я чувствую печаль, но хочу разобраться почему сейчас.

Итак, в условиях карантина и изоляции я понимаю, что живу в неопределенности и мало что могу контролировать. Идея о том, что контроль в определенном смысле иллюзорен далеко не новая для меня. В концепции Гештальт- терапии, когда ты сталкиваешься с чем-то , то самый естественный способ справиться с этим это- переживание текущего чувства. Мое проживание неопределенности выглядит так: раздражительность, апатия, внезапные вспышки гнева, вялость, уныние, тоска , печаль и отсутствие понимания для чего это все происходит. Мы так устроены, что у всех наших действий и бездействия должен быть смысл. На глобальном уровне смысл есть — безопасность, сохранение здоровья и жизни. А вот на уровне частной, отдельно взятой жизни смысл куда-то исчез или трансформируется.( Здесь самое место размышлять о корреляции глобальных процессов и жизни отдельного человека, о размытых границах и необходимости их восстановления итд. Но я не об этом). До карантина я понимала зачем мне нужно встать с утра, разбудить ребенка, приготовить завтрак, отвезти его в сад, сходить на работу, тренировку, провести семинар, навестить родителей, встретиться с друзьями. А теперь многое из этого нельзя:

• теперь, чтобы проснуться с утра мне нужно понять , хочу ли я еще отдыхать или мне достаточно

• теперь, чтобы приготовить завтрак мне нужно почувствовать голод

• теперь, чтобы понять, что приготовить, я смотрю, чем я могу обойтись, чтобы лишний раз не бегать в магазин

• теперь, чтобы посмотреть фильм я трачу больше времени, а иногда и не досматриваю, потому что не все фильмы интересные

• теперь я звоню родственникам, потому что мне интересно знать как они переживают эти времена и потому, что они скрашивают мои дни

• теперь я могу подстригать челку и виски моему сыну и понимать, что мне никогда не стать парикмахером… Только сейчас, когда слова появились на бумаге, я немного прикоснулась к некоторому смыслу всего происходящего в эти две недели. А раньше, равно как и до того, когда жизнь была поставлена на паузу, я не чувствовала особой ценности, в том , что делала изо дня в день. Все вышесказанное хорошо иллюстрирует фрустрационную теорию ценностей; когда ценность представляет то, чего у нас нет. И в который раз убеждаюсь, что мне трудно переключаться с проектов, идей, смыслов, дел, направленных в будущее, на жизнь в настоящем моменте. Трудно ценить то, что есть у меня сейчас, рядом, в доступе. В завершении хочу поделиться тем ценным, что у меня есть:

• моя жизнь, здоровье, способности передвигаться, разговаривать, готовить, чувствовать, делиться

• мои близкие и родные, для которых я готова менять привычное течение своей жизни, по мере необходимости

• люди, которые с теплом, уважением и интересом относятся ко мне

• люди, которые соблюдают правила карантина и заботятся о себе и других

• и наконец время. Время чтобы чувствовать, думать, писать, делиться, понимать.

С уважением и верой в прекрасное…